Бизнес с органическим лицом

Создавая в России правовую и технологическую базу для органического производства, следует заложить в нормативные документы также условия для масштабирования этого бизнеса. Тогда можно будет резко нарастить объемы производства и сделать органическую еду доступной не только обеспеченным потребителям

В последние годы российский рынок органики рос быстрее, чем мировой, демонстрируя ежегодный прирост в 30–40%. В 2012 году оборот российского рынка биопродуктов, по различным оценкам, составил 120–140 млн долларов, а в 2014-м, по данным Союза органического земледелия, составил 190 млн долларов. Более 90% этого объема составлял импорт — в основном из стран Европы, которые продают в России продукты, изготовленные в том числе из купленного у нас сырья.

Пока только 2–3% россиян потребляют органическую продукцию, хотя исследования РОМИР, например, показывают, что переплачивать за здоровую еду готовы уже 58% опрошенных, а 21% знают, что такое органическая продукция, и стараются хотя бы изредка ее приобретать. Это говорит об огромном отложенном спросе, что и позволяет делать вдохновляющие прогнозы по производству.

«Потенциал рынка органической сельскохозяйственной продукции для России в среднесрочной перспективе — 300–700 миллиардов рублей. Просто потребитель пока дезориентирован и не понимает, какая именно продукция является чистой, — уверен бывший исполнительный директор Союза органического земледелия Яков Любоведский. — Если в этом году закон об органической продукции будет принят, то уже к 2020 году в России количество сертифицированных производителей органической сельскохозяйственной продукции превысит 15 тысяч — сейчас их около ста. На селе будет создано от 750 тысяч до миллиона новых рабочих мест с высоким уровнем дохода. В странах ЕС в производстве органической продукции занято в среднем 10–15% фермеров. Соответственно, в России их число может составить более 30 тысяч человек».

Пока же объемы внутреннего производства органики и экспорта трудно подсчитать даже приблизительно: таможня не различает чистую продукцию и обычную, Росстат и вовсе не дает ясной картины. По подсчетам участников рынка, сертифицированной органики в России производят на уровне 2–3% от потребления, то есть примерно на 200–300 млн рублей в год.

Кто есть кто и что почем

Сам рынок органики у нас развивался стихийно. Лишь после 2000-х он начал очаровывать энтузиастов, которых сейчас около сотни (сертифицированных по эквивалентам европейских стандартов), а в целом, по результатам опросов региональных властей, проведенных различными институтами в 46 регионах страны, насчитывается от 70 до 260 хозяйств, практикующих биодинамическое земледелие. Крупнейших производителей и «пионеров» многие уже знают: это корпорация «Горчичная поляна» Александра Бродовского, «Органик» главы банка «Уралсиб» Николая Цветкова, «Агранта» Сергея Бачина, «Аривера» Ильи Калеткина и др. В основном они комбинирует импорт органики с собственным производством, в том числе в кооперации с частными фермерами. Из агрохолдингов органическую говядину, «молочку» и овощи практикует «Рузское молоко», а «Русагро» планирует запустить вскоре линейку биопродукции (незначительные технологические отличия от органики).

Многие крупные органические фермеры имеют прочную основу за счет особого встраивания в рынок. Например, «Экокластер» Александра Коновалова развивает экотуризм, КФХ «Саяпин» отличился тем, что одним из первых мелких российских производителей сумел попасть на полки крупнейшего сетевого продавца органики «Азбука вкуса». Основатель «Черного хлеба» Павел Абрамов сумел всего за три года впечатлить качеством своих зерна и муки Danone, Myllyn Paras и Puratos. Его же органическая мука широко востребована в монастырях, храмах и родовых имениях.

За последние десять лет площадь сертифицированных под органику земель в России выросла с 4 тыс. га до более 160 тыс. в 2014 году. Однако подсчитать, сколько на самом деле производится органики в России, не представляется возможным. В том числе потому, что многим владельцам крупных личных подсобных хозяйств даже невдомек, что они на самом деле производят органические продукты. Сбывают они свою продукцию на ярмарках или в частных лавках как традиционную, без всякой премии «за здоровье», на которой зиждется весь мировой рынок органики.

Из-за преобладания импорта в наших магазинах органика может стоить в три-семь раз дороже обычной еды (логистика, пошлины, цепочки посредников и, главное, высокая премия за «элитность»), в то время как в США и ЕС она дороже в среднем на 30–50%. Во всяком случае, так происходит в Москве и области, где потребляют большую часть экопродукции в стране. Цены могут быть выше по сравнению с традиционными аналогами как на несколько процентов (но это, как правило, псевдоорганика), так и в два-три раза — все зависит от места производства, наличия импортных аналогов, глубины передела и проч. Например, органические яйца в экомагазинах некогда продавались в семь раз дороже обычных (сейчас разница меньше), курятина — в 5,2 раза. Чистое молоко может стоить в полтора-два раза дороже, а то и больше, чем обычное; такая же ситуация с овощами. За килограмм органической российской говяжьей вырезки в среднем придется заплатить от 800 до 1,5 тыс. рублей, притом что традиционная стоит примерно 450 рублей.

Столь высокая премиальность, которую обеспечивают лишь значки «био», «эко», «natural» и ни к чему не обязывающие маркировки, которые наносит сам производитель, привлекла и немало проходимцев, пользующихся неосведомленностью потребителей. Намеки на натуральность продукта стали излюбленной темой маркетологов крупных традиционных агрохолдингов. «Это стало модно, и под органику и “био” начали маркировать все, что по определению не может быть такой продукцией, — сетует президент ГК “Аривера” Илья Калеткин. — Обманывая покупателя, беря с него в полтора-два раза, а то и больше за мнимую полезность продукта, они, по сути, воруют у добросовестных производителей здоровой пищи». Эти проблемы в первую очередь и должен снять будущий закон, проект которого предполагает создание для произведенной по новому ГОСТу органики защищенного логотипа.

Будучи от рождения беспризорным, рынок российской органики пытается регулировать себя сам. Первый фильтр качества — розница, которая стала неплохо зарабатывать, при формировании цены порой добавляя к премии дистрибутора собственную — такую же, а то и выше. Поэтому взаимоотношения ритейла с производителями органики далеки от антагонистических, как происходит с большинством обычных поставщиков. Более того, некоторые сети формируют вокруг себя пул проверенных фермеров, обеспечивая им куда более щадящие условия, чем прочим, даже крупнооптовым поставщикам традиционных продуктов. «Азбука вкуса» даже сама организовала фермерскую кооперацию с десятками частников и упаковывает молоко, мясо, крупы и овощи под брендом «Наша марка». Сеть сама дает рекомендации, сама же и контролирует качество производства. Оборот по органике в «Азбуке вкуса» не раскрывают, но говорят, что по «Нашей марке» он вырос в 2014-м на 21% по сравнению с предыдущим, и компания намерена расширять свое производство, главным образом в Калужской области.

Рост рынка сертифицированной органической продукции в РФ:

Что же касается не входящих в кооперацию поставщиков, то их производство тоже инспектируется, чтобы исключить отклонения от заявленного качества. Так что, если после введения особых маркировки и логотипа часть сомнительных поставщиков покинет полки или «упадет в цене», ритейлеры, похоже, будут только рады, поскольку сократят свои издержки на проверку.

«Для нас первый критерий — безопасность продуктов. Поэтому мы в любом случае проверяем товары на соответствие качеству, а также заявленному составу, — пояснил пресс-секретарь сети магазинов “Азбука вкуса” Андрей Голубков. — Если, скажем, производитель наносит маркировку “био” или “органик”, а в продукте будут обнаружены следы агрохимикатов, гормональных стимуляторов и тем более ГМО, то мы сочтем это обманом потребителя и откажемся от работы с таким поставщиком. Разумеется, мы давно ждем установления правил игры на рынке органической и биопродукции, поскольку это поможет избежать спекуляций на тему органики».

Помимо поставок в «Азбуку вкуса», «Глобус Гурмэ», «Алые паруса», «Биомаркет», отчасти «Ашан» или собственные немногочисленные органик-маркеты, органику сбывают через интернет-магазины (до 10% всех продаж), число которых с 2009 года выросло с нескольких единиц до нескольких десятков. Наиболее заметные — LavkaLavka, «Эко-продукт», «И-Мне», arivera.ru, vitaminglobal.ru, organictrade.ru и другие. Некоторые, как, например, «Домашние продукты» (в сотрудничестве с Мичуринским государственным аграрным университетом, интернет-магазин «Все свое») и LavkaLavka, даже разработали свои внутренние стандарты распознавания экопродукции (хотя продают не только органику).

«Мы уже давно боремся с маркировкой и заставляем поставщиков снимать бирки “био” или “органик”, если продукты таковыми не являются, — говорит основатель “Лавки” Андрей Борисов. — С принятием закона об органической продукции и введением российской сертификации у нас тоже снизятся издержки, поскольку сейчас много денег уходит на проверку. С введением отечественной сертификации органики выезжать на поля будет уже инспектор. Пока же мы не проверяем лишь сертифицированных фермеров, а к остальным выезжаем в хозяйства, чтобы убедиться в надлежащих условиях производства».

Участники рынка уверены, что после принятия закона «Об органической продукции», который уже внесен Минсельхозом в правительство, «зачистка» рынка от спекулянтов подтолкнет тысячи фермеров к тому, чтобы заплатить за сертификацию своего хозяйства и вполне оправданно получать за маркированную продукцию высокую премию вместо нынешней минимальной маржи, а значит, иметь возможность в будущем расширить производство.

Из 165 стран, производящих органические продукты, почти в 90 уже действуют свои официальные биостандарты, у нас же — лишь частные, не регулируемые государством. Проект закона об органической продукции и соответствующий ГОСТ обсуждаются уже 1З лет. Копий в дискуссиях сломано немало, и то ли еще будет, если эти документы вступят в силу. Однако уже ясно: у России наконец появился шанс обзавестись своей внятной единой системой сертификации органики. Она необходима прежде всего потребителю, чтобы ориентироваться среди полчища «сорняков» на прилавках (продукции тех, кто без оснований и сертификатов использует слова «органический» или «био», «эко» и проч.). Сейчас поборники органики в основном ищут взглядом наиболее популярный «евролисток», который означает сертификацию по стандарту ЕС, или российские знаки «Чистые росы», «Чистые росы Bio», «Листок жизни» и проч. И все равно путаются, поскольку слышали, что многие другие значки также означают органику.

Эта неразбериха пока и является главным риском при сбыте органической продукции.

Как не стать чужой колонией

Некоторую уверенность в том, что возможности развития внутреннего российского рынка и особенно экспорта органики велики, внушает одна цифра: в России по данным Минсельхоза  около 42 млн га чистых от химии сельхозугодий, в то время как во всем мире под органику задействовано около 43 млн га. При этом, по данным Международной федерации экологического сельскохозяйственного движения (IFOAM), в 2009 году экспорт сертифицированной по европейским нормам органики из России составил около 3 млн долларов, то есть чуть более 1% от ее потребления внутри страны (190 млн долларов, или всего 0,01% от мирового потребления).

Обращает на себя внимание и то, что испытывающая дефицит сырья Европа активно «окучивает» фермеров в СНГ, но словно специально обходит Россию. «Россия относительно независима, и Европа опасается конкуренции с нашей стороны», — уверен Андрей Ходус, президент НП «Агрософия».

Стоит добавить, что именно благодаря этому невниманию и развитию рынка снизу, мы в отличие от Украины или Молдавии, скорее всего, уже не станем просто плантацией для производства сырья. Поэтому экономисты полагают, что российский рынок органики потенциально может вырасти с нынешних 0,1% объема мирового рынка до 10–15% к 2020 году (притом что мировой рынок за это время увеличится со 170 млрд долларов до 200–250 млрд).

Однако пока российские фермеры с осторожностью присматриваются к зарубежному рынку. То, что за рубежом есть интерес к нашей продукции, хотя и «экспериментальный», подтверждает Яков Любоведский: «Три западных трейдера обратились в наш союз с просьбой найти им поставщиков органического зерна на 10 миллионов долларов. Так мы не сумели отыскать в России сертифицированные объемы на эту сумму, хотя европейцы готовы были заранее финансировать посевы, покупая фьючерсы».

Проблема в том, что в кооперацию с целью экспорта сразу больших объемов наши сертифицированные фермеры и агрохолдинги пока не вступили. «Мы не ожидаем большого прорыва по экспорту органического зерна еще и потому, что европейцы зачастую дают за него цену как за традиционное, — говорит исполнительный директор НП “Российский зерновой союз” Владимир Корбут. — У них оно может столько стоить, потому что органика дотируется, так что мы их фермерам пока не конкуренты».

Производить зерно на экспорт готов, например, Алексей Коновалов, однако он не видит достаточно опытных коллег, с которыми можно вступить в кооперацию. И поэтому пока предпочитает вкладывать прибыль в развитие неэкспортируемой продукции животноводства. Илья Калеткин, у которого сейчас почти все объемы зерновых законтрактованы для поставки на внутренний рынок, смотрит в сторону Запада с оптимизмом, но лишь в среднесрочной перспективе. «Мы могли бы продавать рапс, полбу и очень редкую по нынешним временам органическую сою, для чего даже планировали строить свое зернохранилище, — говорит один из крупнейших в России производителей органического зерна. — Но кризис спутал планы: у нас доходы от продажи импорта снизились ввиду снижения динамики роста спроса на него в России, а затраты на запчасти для техники выросли из-за девальвации. Но одно могу сказать точно: наше биозерно может стоить на Западе столько же, сколько традиционное».

Перспективными для экспорта считаются овощи, но никто из опрошенных «Экспертом» крупнейших производителей не собирается пока переходить на органику — они еще толком не освоили «враждебную» этому направлению гидропонику. Органические овощи производят «Васильки», «Савинская нива» и несколько относительно небольших хозяйств в Псковской области и Краснодарском крае. В промышленных масштабах с ними экспериментируют только в «Рузском молоке» (продукция не сертифицирована — ждут госрегулирования) и «АгриВолге». Последняя компания, самый крупный в России владелец чистых земель (60 тыс. га), об экспорте вообще не помышляет. «К чему эти хлопоты, если мы пока даже свой рынок насытить не можем? Спрос очень высок на местную молочную и мясную продукцию», — говорит исполнительный директор «Агранты» Андрей Грачев.

Поэтому можно сделать вывод: российские производители органики только накапливают опыт и потенциал для экспорта, чему на руку и девальвация рубля, и антисанкции. Тем более что схлынувший из-за девальвации органический импорт тоже на руку нашим производителям: благодаря импорту российский потребитель узнал, что такое органика, и теперь готов переходить на более дешевую отечественную экопродукцию.

Высокие риски при низких затратах

Согласно исследованию ООН, при реорганизации хозяйств с внедрением методов органического производства продуктивность у фермеров повышалась на 116%, а их доходы увеличивались в два-три раза, несмотря на удорожание производства и снижение урожайности (в среднем — на 30% для зерновых, бобовых и масличных культур). В России переходить от традиционного к органическому хозяйству и сложнее, и проще.

Считается, что в целом удельные затраты на органическое производство в условиях России могут быть сопоставимы с традиционным или выше последних в среднем на 10–40%. Все зависит от правильного подбора культуры: например, болезнь растений или животных может привести к расходам, перекрывающим общую экономию на агрохимикатах. По расчетам агроэкономиста Алексея Егорова, в целом по стране при распространении систем органического сельского хозяйства на территорию, соответствующую 10–35% нынешних сельскохозяйственных земель, экономия только на агрохимикатах могла бы составить от 30 до 100 млрд рублей в год. К тому же «органический» фермер существенно экономит на горючем. Но это в целом, а частности куда сложнее: органическое хозяйство может быть как дешевле, так и дороже традиционного, многое зависит от вида производства, культуры, местных условий, а еще больше — от форс-мажоров и человеческого фактора.

Например, у одного фермера, попросившего не раскрывать его имени, вышла занятная история с племенными бычками. Половина телят при переезде выбыла из категории органических или погибла, зато другая половина полностью окупила расходы, не превысив себестоимости обычного мяса (а премия за органику — плюс полторы-две цены). То есть даже при непредвиденных потерях в мясном производстве можно выйти в плюс.

Расходы на агрохимикаты нередко заменяются расходами на консультации по подбору культур, видов удобрений, необходимых микроорганизмов, которых приходится порой специально заказывать, в том числе за рубежом. Например, у крымского фермера Павла Наумова (компания «Эфирмасло»), который продает на экспорт органические эфирные масла и ингредиенты к ним, 20–30% затрат в себестоимости продукции приходится на подготовку почвы и биоудобрения (в аналогичном традиционном хозяйстве — лишь около 10%).

Экономию на химии для зерновых культур, например, может нивелировать любая природная напасть, включая плохую погоду. «В органическом производстве обработка фунгицидами и протравка стоит 500 рублей на тонну семян, в биопроизводстве — 150–200 рублей, — рассказывает директор по науке компании “Органик парк” (крупный производитель препаратов для экохозяйств) Игорь Давлетбаев. — Но иногда возникает необходимость использовать биогербициды, что обходится в две-три тысячи рублей на тонну, в то время как обычные агрохимикаты стоят 200–300 рублей на тонну».

По словам Андрея Грачева, «АгриВолга», в которую за два года было вложено более миллиарда рублей для построения инфраструктуры, приобретения техники, автоматических линий доения и т. д., пока показывает нулевую прибыльность. Другие опрошенные нами производители признались, что еще не просчитывали себестоимость и прибыльность собственно органического производства — его экономика переплетена с параллельными традиционными хозяйствами или другими бизнесами (общие — техника, энергия, кадры и проч.). Однако производители органики говорят, что, «по ощущениям», производить органику порой выгоднее раза в три-четыре.

Агроэкономист Игорь Мурадов подсчитал в общих чертах эффективность перехода с традиционного производства на органическое на примере мелкого молочного фермерского хозяйства «АВКМЮ-Надежда» и пришел к выводу, что за пятилетний период разница между доходами и расходами увеличивается с 320 тыс. рублей в год почти до 900 тыс. рублей, то есть прибыльность повышается втрое, несмотря на то, что в первые годы хозяйство могло сработать себе в убыток.

В животноводстве при правильной его организации основные показатели продуктивности выше в экологических хозяйствах. Надои на одну корову в экологических хозяйствах в среднем на 10–15% выше, чем в традиционных.

При этом у российских фермеров есть явные преимущества перед западными: в России еще много уникального по плодородию чернозема, почти не требующего удобрений в первые годы. Поэтому почти все нынешние производители органики, используя особенности советского прошлого (заброшенные земли успели отдохнуть), смогли исключить такую значимую для западных коллег статью расходов, как подготовка почвы в течение двух-трех лет. А отсутствие у наших фермеров и агрохозяйств госдотаций (в отличие от западных, которые могут рассчитывать на субсидии до 400 евро на гектар пашни или до 40% себестоимости продукции) компенсируется в среднем двукратной и трехкратной премией к цене (в ЕС и США — примерно 30%). Впрочем, крупные российские производители довольствуются и обычной маржой в 15–20%, что приближает их продукцию по стоимости к традиционной. За двойной и тройной премией они не гонятся, чтобы не отпугнуть нового малосведущего покупателя.

«Нам достались земли разорившегося после распада СССР колхоза — типичная картина для России, — рассказывает Илья Калеткин из “Ариверы”. — И это в Мордовии, где малоплодородная почва. Мы пошли на амбициозный эксперимент: решили доказать, что даже на заброшенных неплодородных почвах можем без химии получать нормальный урожай. Это наша задача и по урожайности, и по себестоимости. Хотя еще в начале цикла мы “хватанули” и засуху 2010-го, и сверхдождливое лето 2012-го. Но все равно вышли в плюс по нашим трем органическим хозяйствам».

Компания «Аривера» сама производит и упаковывает на аутсорсинге зерновые, выпускает молочную и мясную продукцию, имея при этом стабильный бизнес по импорту био- и органической продукции (до 80% оборота). Однако девальвация смешала планы. «Так сложилось, что мы сосредоточились на импорте злаков, которые не попали под антисанкции. Поэтому выплыли, и сейчас этот бизнес буквально дотирует подорожавшее из-за девальвации органическое производство, ведь нам нужно платить в евро за взятую в лизинг технику, да и за сертификацию мы платим 20 тысяч евро в год», — делится своим опытом Калеткин.

Девальвация и общее снижение спроса заставили «Ариверу» пересмотреть инвестиционные планы по строительству собственного специального зернохранилища (в соседних хозяйствах далеко не все такие сооружения пригодны для органики). Поначалу его задумали строить, используя в том числе кредит Россельхозбанка, однако тот запросил неподъемные 23% годовых без всяких уступок (тогда ключевая ставка была 17,5%), а потом еще и потребовал добавить 2% к выплатам по прежним кредитам.

Ввиду недоступности займов пришлось отказаться от расширения и одному из крупнейших в стране производителей — группе компаний «Органик». В нее входят три крупных традиционных хозяйства и одно молочное органическое, использующее 1,4 тыс. га (ООО «Экологическое хозяйство “Спартак”» с сертификатом по эквивалентам стандартов ЕС). «Мы планировали в ближайшее время ввести такие производства в двух других наших хозяйствах, но западное дешевое финансирование было перекрыто, да и спрос перестал расти. А еще подвело государство, выделив меньше субсидий на литр молока, чем обещало ранее», — говорит заместитель генерального директора ГК «Органик» Олег Мироненко.

Юридическое, законодательное оформление рынка органики сделает банковское финансирование более доступным для производителей. «Пока для банкиров нет понятия “органика”, поскольку его нет нигде в законах, — поясняет Александр Коновалов, владелец компаний “Экоферма Коновалово” и “Экокластер”. — Хотя они сами только органику и едят, рынок этот для них неочевиден, они искренне не понимают бизнес-планы на то, чего формально нет. И предлагают снижать риски неурожая или порчи такими же методами, что и в традиционном хозяйстве».

Впрочем, из законопроекта об органической продукции уже изъяли раздел о мерах господдержки. Речь шла не о прямых субсидиях, а о косвенных методах стимулирования производителей. Например, в Эстонии и Латвии государство обязуется закупать у экопроизводителей продукцию, которую те не смогли реализовать. В Германии фермерам помогают пройти органическую сертификацию, после чего они получают право на специальные субсидии.

«Сейчас государство предлагает господдержку производителям органической продукции на общих основаниях, — говорит Алексей Егоров. — Регионам оставили право внедрять региональные госпрограммы, но вряд ли они это будут делать без финансовой поддержки федерального центра. Законопроект не то чтобы “мертвый”, но, скажем так, на данном этапе он содержит для сельхозпроизводителей больше рисков, чем возможностей. То есть производитель должен придерживаться суровой технологии, проходить дополнительные бюрократические процедуры — а что он получит взамен? Ничего, по крайней мере на данном этапе».

И все-таки российские производители органики уверены: средняя маржа российского рынка в 150–300% перекроет все минусы и без дотаций государства, если заработают правовые механизмы и с рынка схлынут все, кто морочит потребителю голову липовыми экомаркировками. Тогда премиальные доходы можно будет аккумулировать для расширения производства, в том числе для снижения себестоимости, что обеспечит конкурентное преимущество на внешнем рынке.

 

Как Германия поддерживает свое органическое земледелие

Прямые субсидии пропорционально используемым площадям (300–350 евро на гектар).

Компенсация затрат на контроль за технологиями (35 евро на гектар, максимально 530 евро на предприятие).

Программы инвестиционной поддержки (25–40% от инвестированных средств).

Аграрно-экологические программы:

— субсидии для производственных объединений (кооперативов);

— выплаты при переходе на органический способ производства и премии биопредприятиям за сохранение этого способа производства (от 210 до 900 евро на гектар в зависимости от культуры).

Комментарии

Андрей Ходус, президент НП «Агрософия»:

— Для обозначения продукции, произведенной по принципам экологического земледелия, российский ГОСТ, аналогично украинским экостандартам, предлагает россиянам в качестве термина англо-американское определение «органический». Причем без введения каких-либо эквивалентов, как, например, в ФРГ, где такая продукция и способ хозяйствования именуются «экологический» или «биологический» либо их производными («эко», «био»), что расширяет возможности для применения различных технологий.

Вместе с тем при разработке российского ГОСТа изначально не было видно стратегии по построению законодательно-нормативной базы в области экологического сельского хозяйства в стране. Возможно, отсюда несоответствие ГОСТа стандартам ведущих биорынков (ЕС, США, Япония и другие), где можно зарабатывать, продавая российскую экологическую (органическую) продукцию. Для российского биопроизводителя все это повлечет за собой необходимость использования различных экостандартов и биосертификаций других стран (в зависимости от планируемого целевого биорынка), что понижает возможности и перспективы российского экологического (органического) сельского хозяйства в целом.

Но даже в предлагаемом сегодня правовом поле количество экопроизводителей увеличится. В том числе возрастет число производителей, ориентированных исключительно на прибыль. А значит, при только строящейся системе сертификации и контроля общий рынок органики сохранит риски поступления псевдобиопродукции, хотя уже и меньшие, чем сейчас.

Возможно, начнет расти экспорт, хотя ГОСТ здесь может быть только «инфоповодом» — экспорт и сейчас пытается расти. Импортеры, по идее, станут более контролируемы, как и в других странах, — чтобы исключить биофальсификат. Для ответственных биоимпортеров это не будет проблемой, но другие покинут рынок, что позволит первым укрепиться по ассортименту и объему завозимой продукции.

Политика существующего органического ритейла, скорее всего, по-прежнему останется узкосегментированной. Возможно, продавцы будут требовать от производителя как подтверждения ГОСТа, так и подтверждения каких-либо частных экостандартов, что чревато дополнительными издержками. В целом интерес к органике среди ритейлеров вырастет. И биопродукция, ранее отвергнутая одними продавцами, сможет найти свой путь к потребителю у других. Это же послужит началом «расслоения» органики на VIP-сегмент, продукцию среднего качества при средних ценах и продукцию приемлемого качества при относительно низких ценах. То есть в целом биопродукция станет более доступной для потребителя

Борис Акимов, организатор интернет-магазина «Лавка»:

— Будущий закон поможет наладить новые производства органической продукции, если предусмотрит для начинающих предпринимателей меры господдержки. Важно не упустить время. Дело в том, что в Китае сейчас органический бум: там, например, выкупают наш кедровый орех, хотя свой, менее экологичный, продают на экспорт. Берут у нас все подряд: целебные травы, ягоды, грибы, воду из Байкала… Как минимум здесь можно широко организовать первичную переработку (хотя бы сбор и упаковку), а не продавать сырье на вывоз

Илья Калеткин, президент ГК «Аривера»:

— Средний европейский органический фермер живет не хуже банкира, в том числе потому, что наряду с высокой рыночной премией получает от государства около 50 процентов компенсации затрат и доступ к почти бесплатным кредитам. У нас всего этого нет. Но особых преференций от государства нам и не надо, мы даже выступаем против дотаций (кроме как для начинающих «органических» фермеров), поскольку в этом случае за бюджетными деньгами потянутся все кому не лень. В том числе управляемые чиновниками крупные госхолдинги, которые по определению не способны производить органику

Павел Наумов, директор ООО «Эфирмасло»:

— Будет печально, если у нас, приняв закон, будут слишком долго выстраивать справедливую систему сертификации органики. На Украине, например, по этой причине аналогичный закон оказался пустым, неработающим. Крайне опасно и то, если аккредитационный орган начнет в упрощенном порядке выдавать право сертификации продукции кому попало, а получившие документ будут просто «продавать значки». Тогда производители органики окажутся в еще большем проигрыше в сравнении со спекулянтами, которые будут встроены в новую коррупционную модель

Алексей Сахаров, председатель совета Союза органического земледелия «Мелекшинское поле»:

— Мало кто говорит о таком важном препятствии для развития органики в России, как отсутствие в нашей агрономической науке научной школы органического сельхозпроизводства. Как следствие, у нас нет отработанных технологических приемов возделывания культур по органической методике. Надеемся, что с появлением законодательной базы вузы начнут включать в свои программы обучение биодинамическому земледелию, тем более что спрос на рынке на эти специальности будет только расти

Денис Прасолов, генеральный директор корпорации «Органик»:

— Думаю, государство оказало бы большую услугу производителям органики не столько дотациями, сколько тем, что взяло бы на себя миссию по популяризации потребления органической продукции. Сейчас это происходит за счет энтузиазма отдельных крупных производителей, но охват аудитории ничтожный